В настоящее время роль России в обеспечении глобального мира первичной энергией интригует всех. Несмотря на кризис, программы энергоэффективности и развитие возобновляемой энергетики, спрос на углеводороды в мире растёт. Основные причины просты: прежде всего, это стремительный рост народонаселения, бурное развитие экономик догоняющих Запад новых центров силы вроде Китая и Индии, истощение традиционных месторождений нефти и газа и необходимость перехода к извлечению полезных ископаемых из труднодоступных районов земного шара вроде глубоководных океанских месторождений. Все это позволяет сделать следующий вывод: несмотря на неизбежные ценовые перепады, в среднесрочной перспективе нефть и газ будут товарами дорогими. Потому что они востребованы.
В связи с этим довольно ясно вырисовывается и энергетическая стратегия России. Наша задача: удержать традиционные рынки сбыта, прежде всего Европу, Турцию и постсоветское пространство, а также постараться выйти на новые. Кстати, про атлантический можно пока на время забыть из-за бума вокруг добычи нетрадиционных углеводородов. А вот Азия — весьма перспективный и лакомый кусочек, и мы делаем правильный вывод: именно страны АТР, а также Европа оказываются в наиболее серьёзной сырьевой ловушке. Собственных ресурсов у них крайне мало, при этом Европа сталкивается с резким падением добычи нефти и газа на собственной территории, а, скажем, Китай и Индия — со слишком быстрым ростом спроса.
Отсюда — наши цели: создание условий для увеличения производства углеводородов на российской территории, вовлечение в добычу новых регионов вроде Восточной Сибири и шельфа, развитие инфраструктуры для экспорта первичных энергоносителей в страны АТР, которые доселе не были для нас приоритетным рынком.
Широко известно, что в России принято всегда все усложнять, когда мы видим стремление замедлить растущую добычу углеводородов. Данное явление объясняется пресловутой диверсификацией экономики и необходимостью перенаправить инвестиции из сырьевого комплекса в обрабатывающую промышленность. Возник даже хитрый термин — «налоговый манёвр». Расшифровывается он просто: нарастить налоговую нагрузку, главным образом на производителей углеводородов, и сократить налоги на другие отрасли, что якобы приведёт к «перетеканию» инвестиций.
Это, конечно, не соответствует действительности. Ибо если вы запретите желающим инвестировать в нефтегазовый комплекс, то они не будут вкладывать деньги в производство роботов на Ямале или в сборку компьютеров в Якутии. Они просто выведут деньги из страны, а инвестиции направят в Китай, Индию или Бразилию. Такие манёвры приведут к обрушению нефтегазовой промышленности — построить же на «её костях» новую экономику вряд ли удастся. То, что рост добычи российской нефти в последние годы находился уже в пределах статистической погрешности, никого не смущает. Более того, правительство пытается выдать этот факт за давно спланированный ориентир. Дескать, не стоит расширять добычу.
На просьбы нефтяников радикально пересмотреть налоговый режим с целью стимулирования инвестиций в новые регионы нефтедобычи государство отвечает намерением эти налоги увеличивать. Антон Силуанов заявил о том, что собирается и дальше наращивать НДПИ на газ. Не ждёт ничего хорошего в этом плане и нефтяников.
Словом, заинтересованности в росте добычи нефти государство пока не проявляет. По газу ситуация иная: на словах провозглашаются грандиозные планы увеличения до 2030 г. производства «голубого топлива», а осуществляемые на деле налоговые шаги говорят об обратном.
В то же время полным ходом идёт «выталкивание» нефтяных компаний за пределы Российской Федерации, да и сами наши ВИНК не прочь поиграть в глобальность. Практически все они реализуют планы по развитию upstream-бизнеса в разных точках планеты. Часто даже выбираются регионы с политической точки зрения поэкзотичнее да позаковыристее, — следовательно, лёгкой жизни ждать не приходится. Считается, видимо, что таким образом только усиливается вес России и её политическое влияние в мире.
Все Мейджоры делают одно и то же. Все западные компании ведут добычу в огромном количестве стран с самыми разными налоговыми системами и уровнями политических рисков. Собственно, именно в такой разветвлённости видится залог успеха — неудача в одном месте менее заметна, если в других регионах наблюдается хорошая динамика. Выходит, и российским ВИНК, если они хотят быть в высшей лиге нефтегазового бизнеса, нужно перенимать эту стратегию. Однако в данном случае «чужая колея» нам абсолютно не подходит. А сравнение с западными Мейджорами — совершенно неуместно. Объяснение предельно просто. Дело в том, что в странах проживания базовых акционеров западных компаний весьма тяжёлая ситуация с доказанными запасами. Именно это и вынуждает их рыскать по миру в поисках добычи.
Собственно, по той же самой причине энергетической экспансией занимаются китайские и индийские компании. Экономики их стран задушены чрезмерной зависимостью от угля, а собственных нефти и газа не хватает. Добыча внутри Китая и Индии драматично отстаёт от роста потребления углеводородов, формируя простую задачу — любой ценой выйти на зарубежные проекты. Но Россия запасами, слава богу, не обделена. Более того, у неё есть потенциал их прироста — как минимум, в Восточной Сибири и на шельфе, включая арктический. Понятно, что разрабатывать месторождения в этих регионах непросто. Однако расширять добычу нефти и газа на собственной территории вполне реально. Но если российские компании, вместо того чтобы вкладывать средства в освоение собственных территорий, будут делать это в Африке и Латинской Америке, тогда, понятное дело, падение добычи в РФ станет вопросом самого ближайшего времени.
При этом сплошь и рядом раздаются голоса о том, что вроде бы у нас нефть скоро кончится и мы уже готовы добывать её в других странах. Стоит поэтому напомнить, что запасы — вещь изменчивая и при грамотной геологоразведке, применении современных технологий и хорошей ценовой конъюнктуре они будут неуклонно расти. Даже приблизительные оценки западных экспертов показывают: основные запасы нефти и особенно газа в Арктике находятся как раз в российской зоне.
Интересно вспомнить, что раньше российские компании старались вкладывать деньги в проекты downstream за рубежом. И эта стратегия была совершенно логичной, потому что позволяла предлагать конечный продукт финальному потребителю, тем самым повышая маржу своего бизнеса. Кстати, пора разоблачить и ещё одно заблуждение: мы, дескать, предприниматели недалёкого ума, раз возим в Европу сырую нефть, когда надо строить НПЗ и экспортировать бензин. Но Европа и так насыщена объектами downstream, причём маржа нефтеперерабатывающего бизнеса крайне незначительна. Так что российский бензин Европе особенно и не нужен. А вот покупка там перерабатывающих заводов стала бы весьма разумным решением. И в рамках единой производственной цепочки такие активы способны давать только прибыль, тем более что маржа в среднесрочной перспективе будет расти.
Однако в последнее время наши концерны вдруг переключились исключительно на добычные активы. А это уже совсем другое дело. Можно привести целый ряд аргументов против этого. Во-первых, вложенные в зарубежные проекты деньги — не что иное, как инвестиции, для страны потерянные, так как они фактически направлены в пользу Запада и не способствуют развитию проектов на российской территории. В результате инвестиции идут за рубеж, там же платятся налоги, там же создаются рабочие места, там же осваиваются новые территории, там же, наконец, формируется спрос на трубы и продукцию машиностроения. Посмотрите на статистику бегства капитала из России. А представьте, что будет, если и нефтегазовый комплекс начнёт активно выводить средства за рубеж. Добавьте сюда ассиметричное развитие российских территорий на востоке и севере. А ведь освоение нефтегазовых «Гринфилдов» там могло бы устранить имеющие диспропорции.
Кроме того, за рубежом отечественные компании вынуждены весьма часто платить только за сам факт доступа к месторождениям. Так, например, созданный для работы на венесуэльском месторождении нефтяной консорциум, включающий пять российских ВИНК, только за право на нём работать заплатил «дружественной» Венесуэле бонус в размере 600 млн долларов ещё до принятия инвестиционного решения. Кстати, после этого придётся раскошелиться ещё на 400 млн А получит данный консорциум в указанном проекте лишь 40%. Практически на таких же условиях «Роснефть» входит в другой проект — Карабобо-2 — в нефтеносном поясе реки Ориноко. Но там упомянутый бонус вырос уже до 1,1 млрд долларов! А ведь кроме этого «Роснефть» должна предоставить кредит в 1,5 млрд долларов «на развитие» государственной Petroleos de Venezuela.
Удивляют аргументы: за рубежом мы получим уникальный опыт работы на сложных месторождениях, который потом перенесём в Россию. Что мешает тогда пробовать и развивать эти технологии на российской земле? И зачем переносить то, что можно сразу же приобретать на месте. Сумела же Норвегия создать современную нефтегазовую промышленность с нуля, ничего и ниоткуда не перенося. Вот и Бразилия сама создала технологии добычи на глубоководном шельфе. Причём интересно: она закрывала свои зарубежные проекты, чтобы сконцентрироваться на развитии собственных.
В то же время несколько преувеличены и политические выгоды от работы за пределами России. Ведь даже в советские времена мы так и не смогли научиться конвертировать экономические вливания в политическое влияние, то есть размер трат был совершенно не сопоставим с выигрышем. Кстати, чрезмерная помощь якобы дружественным режимам стала одной из причин бюджетного кризиса в СССР, который, в конечном счёте, немало поспособствовал его развалу. А сегодня Россия, словно специально выбирая государства с политическими рисками, набивает впоследствии одну шишку за другой и совершенно не извлекает каких-либо уроков из поражений.
На сегодняшний день наиболее яркую стратегию выхода на зарубежные рынки демонстрирует «ЛУКОЙЛ». Компания рассчитывает на 50% увеличить рост добычи к 2021 г. Причём 17% её объёма будет приходиться на международные проекты. Но эти шаги — это вынужденный ответ на проводимую государством политику в нефтегазовой промышленности — дискриминацию частных компаний в пользу государственных.
Рискнём при случае вспомнить о концепции «несправедливого распределения ресурсов по планете»: согласно ей страны, якобы производящие 80% мирового ВВП, имеют всего 20% ресурсов. Несправедливо! А тут ещё на память приходит весьма основательный список военных конфликтов в богатых углеводородами странах. Опять же настораживают последние по времени статистические данные Стокгольмского института исследований проблем мира (SIPRI), ведущего мониторинг мирового рынка вооружений. Так вот, исходя из них, самые крупные поставки вооружений в мире приходятся на Азию и Океанию — 44%. Примечательно и другое: именно в Азии фантастическими темпами растёт спрос на углеводороды. Что же, страны вооружаются для того, чтобы локтями расталкивать к ним дорогу. Делайте выводы!